Стоящее почти в зените солнце нещадно пекло. Июль - отвратительное время, когда карпатское гетто превращается разве что не во влажные субтропики. От вчерашнего ливня остались лишь тяжелый воздух, оседающая на коже липкая влага и уже высохшие следы от луж на дорогах. Одним словом - гадость, а не погода.
Микк примостился у стены заброшенного здания на одной из центральных, но пустых, словно вымерших от полуденного зноя, улиц. Пыль и идущий от раскаленной дороги жар его мало смущали - мальчишка сидел прямо на земле, устало вытянув ноги и рассеянно перекатывая попавшие под руку камушки. Пахло летом и чуть-чуть влажной землей. Тянуло чем-то цветущим, травой; примешивался, если принюхаться, легкий душок падали, но Микк предпочитал не обращать на него внимание - источник был сомнителен, учитывая, что живности в Гетто не водилось, она давно уже почила в желудках оголодавших нелюдей. Но все почти полностью перебивал ароматный дух свежевыпеченного хлеба, перемежавшийся время от времени чем-то сладким, кондитерским. Рабочий день пекаря был в самом разгаре. Кысь сглотнул слюну, мысленно переносясь в родной Таллин: если не в супермаркет, то хотя бы в самое завалящее кафе... да хоть в ненавидимую в нормальной жизни школьную столовую с пресными завтраками и булочками с джемом, которые он никогда не ел. Не сказать, что мальчишка был голоден, скорее просто изголодался по излишествам, которые не мог себе здесь позволить.
Солнечный диск медленно и лениво полз вверх по небосводу, укорачивая тени и золотя рыжиной русую макушку. Как назло - ни единой тучки. Склонив голову и прикрыв глаза, медвежонок сквозь открытое окно магазина напротив наблюдал за деловито снующим двуполым, тот насвистывал что-то под нос и драил и без того блестящие витрины. Тоже, видно, страдал бездельем. Что, спрашивается, еще делать тогда, когда ни одно уважающее себя существо не высунется на улицу без очень веской на то причины. Микк мог бы дойти до озерца, легшего на окраине резервации - смыть с себя пыль и освежиться. Но на своих двоих добираться туда было слишком долго и муторно, а на своих четырех (с возросшим весом да в шкуре), медведем, он сварился бы за какие-нибудь несчастные десять минут. Дремать тоже не хотелось. Занять себя было нечем.
Нежданное развлечение пришло оттуда, откуда не ждали: Кысь с интересом прищурился, разглядывая показавшуюся из-за поворота и приближающуюся фигуру. Красивая девушка... нет, пожалуй, красивый юноша. Или мужчина - черт его разберет, возраст этих азиатов. Лощеный, идеально чистый и опрятный, одетый с иголочки, откуда он вообще такой взялся в Гетто?
"Человек?" - удивился Микк, но тут же сам опроверг глупую догадку, - "Ну не-ет, люди же не смертники, ходить здесь поодиночке и без оружия. На вампира тоже не похож".
Вампиров в лице господ Воронецких он видел буквально пару раз и издалека, но отчего-то был уверен, что выглядят кровопийцы иначе. Да и вообще существ с восточными корнями здесь было пересчитать по пальцам - если верить слухам, их свозили в иное, территориально более удобно расположенное Гетто. Выглядел незнакомец диковинно, и его инородность в этом грязном ветхом месте резко бросалась в глаза.
Не обращая особого внимания на проводившего его взглядом беспризорника, юноша продефилировал мимо, заворачивая в пекарскую лавочку. Из-за приоткрытой двери снова донеслись чертовски вкусные запахи свежей выпечки. Она же, к слову, венчала корзину с провизией, которую через несколько минут бережно прижимал к себе азиат. Приятно полная, та так и просила чуть облегчить груз. Не сказать, чтобы мишка был прожженным вором, но редко когда мог удержаться и не приложить лапу к выставленной напоказ вещи. Тем более, тут же всего лишь несчастная булочка, ничего важного. С трудом удастся представить более невинную кражу. И парень настолько безмятежен, что вряд ли что-то успеет заметить. Вот даже по сторонам не смотрит.
"Как конфету у ребенка," - мысленно констатировал Микк, неторопливо поднимаясь и отряхивая от приставших сухих колосков обрезанные повыше колена джинсы. Пропустив азиата чуть вперед, он ненавязчиво пристроился сзади, в паре метров, приноравливаясь к широкому неспешному шагу взрослого. Тот действительно почти не крутил головой, несмотря на доносящиеся из распахнутых окон голоса и обрывки разговоров, порой весьма недружелюбные. Мальчишка цапнул с обочины сухую травинку, куснул, нервно отбросил. Шаг-два-три-десять... сократив расстояние и дождавшись момента, когда корзина чуть сместится назад, он стремительно запустил в неё руку, уже присмотрев заманчиво блестящую глазированными боками закрученную булочку.